Он не зря называл себя морским дьяволом. Ему подчинялись души смертных, которые он старался обречь на существование не менее страшное, чем в аду. Как и в аду, в его владениях не было место надежде - ни для его узников, ни для их повелителя. Лишь монотонная рутина, бесконечные скитания и сожаления об утраченном.
Но команда не должна была знать, что творится в душе их капитана. Его рабы обязаны были считать его своим всемогущим повелителем, не знающим ни сомнений, ни слабостей. Слабости здесь были дозволены только пленникам - и пусть чувствуют свою беспомощность, давая тем самым капитану ощутить нечто вроде извращённого подобия радости.
Не так давно к экипажу присоединился Прихлоп Билл Тёрнер - прихвостень Джека Воробья, за которым Дейви Джонс уже давно вёл охоту. Прекрасный улов, и сожалеть здесь оставалось лишь о том, что это был не сам Джек Воробей. Но и для Воробья пробьёт его час.

Отвлечься от размышлений Джонса заставил вид неизвестно откуда появившейся воронки посреди океана. Не успел он сообразить, откуда могла она взяться, как из воронки вынырнул водяной с сияющим рупором и выкрикнул:
- Стоять! Именем Тритона, властелина подводного царства, вы все арестованы за проникновение в его владения!

- Заткнуть уши! - рявкнул Джонс в ответ на вопрос матроса Тёрнера. - Срочно! Эти твари сродни русалкам - нет, щекотать и строить глазки не любят, но парализовать голосом волю и утянуть на дно вполне способны. А там запрут в какой-нибудь тюрьме, и не позавидуешь даже тому, кто умереть не может.
Сам он уже встречался с русалочьим отродьем, а потому всегда носил с собой на такой случай пачку ваты.
- Приготовить пушки! - раздался его голос, способный, казалось, прорваться сквозь любую затычку для ушей.
То ли это и в самом деле было так, то ли просто его команда знала свои обязанности назубок, а только "Голландец" начал готовиться к атаке.
Водяных тем временем становилось больше. Те, кого сбивали пушки, несомненно, ещё вернутся, возродившись в подводном дворце Тритона - но хотя бы на время окажутся выведены из строя.
Враги были вооружены трезубцами, подобными тому, что скульпторы изображают на статуях Посейдона. И эти трезубцы метали разряды, от которых живой тут же пал бы мёртвым. Вот только команду "Голландца" живой можно было назвать с большой натяжкой.

Залпы пушек уже отправили на дно нескольких водяных, но Джонс понимал, что это ненадолго: морское дно им - дом родной, восстановятся и в кратчайшие сроки вернутся в боевые ряды. Оставалось лишь надеяться, что ядер и пороха на "Голландце" хватит, чтобы продержаться дольше, чем эти твари со стреляющими вилами.
Заряды всё же делали свое дело: попав в Джонса, один из них прожёг ему куртку и, кажется, оставил ожог на коже. Да, не смертельно, но если таких ожогов будет больше - сражаться станет не слишком удобно.
Каким же он оказался глупцом! Разряды молний были лишь отвлекающим манёвром. Манёвром, который позволил этим тварям опутать подводную часть корабля сетью - и теперь они утаскивали их на дно. Сожрать, что ли, решили? Или подвергнуть его пыткам, чтобы он вконец признался, где прячет своё сердце? Ведь не глупцы же, знают, что капитана "Летучего Голландца" просто так убить нельзя.
Как бы там ни было, а корабль погружался под воду, отказываясь повиноваться своему капитану. Из любопытства Джонс глянул на новичка Тёрнера - понимает ли тот, что происходит?

Обычный человек уже давно задохнулся бы без воздуха, но морякам "Летучего Голландца" не угрожала подобная опасность. И даже толща морской воды не препятствовала тому, чтобы отчётливо видеть всё вокруг. Во всяком случае, это относилось к самому Дейви Джонсу - подводным зрением своей команды он никогда особенно не интересовался.
Корабль по-прежнему окружали водяные, но атаковать их трезубцами больше не пытались. "Понимают, что мы уже попались им, как рыбы в невод".
Больше всего Джонсу хотелось сейчас стереть этих нахалов в планктон, и с трудом он сумел взять себя в руки, чтобы отказаться от подобной попытки - которая запросто могла стоить ему если не жизни, то хотя бы сохранности его щупалец.
Должно быть, водяные всё же применили какую-то магию, потому что глаза его сомкнулись, и открыл он их уже на морском дне, а если точнее - в тюремной камере.
- Вас будут судить за незаконное вторжение в подводное царство, - объявил водяной, судя по виду - кто-то из царских приближённых. - Но до суда ни на ваши жизни, ни на ваше благополучие никто не покусится. Законы подводного царства соблюдаются строго.
Осмотревшись, Джонс обнаружил, что оказался в одной камере с новичком Тёрнером. Остальные члены команды были в этом же помещении, но от капитана их отделяли решётки собственных камер.

Джонс хотел было проигнорировать матроса и ответить сперва водяному, но тот успел скрыться. Поэтому единственным его собеседником остался Билл.
- Владения подводного царя - это всё, что лежит под водой, - отвечал Дейви Джонс. - Ни одному кораблю, ведомому смертным, не позволено сюда вторгнуться - если только он не получит пробоину и не затонет. Но ни "Летучий Голландец", ни его капитан никогда не подчинялись законам смертного человечества. Наши человеческие жизни остались за кормой, чтобы исчезнуть в конце концов даже из нашей памяти. Однако для подводного царя это не имеет никакого значения - если ты родился когда-то человеком, то в его глазах останешься человеком навсегда. Впрочем, до суда тебе беспокоиться не о чем, Билл. Что за беда в том, чтобы сменить одну тюрьму на другую? Что подводный царь способен сделать с тобой такого, чего не смог бы я?
Он внимательно посмотрел в глаза Тёрнеру. Редко кто мог выдержать его прямой взгляд, словно пронзающий насквозь.

Вот чего не ожидал Дейви Джонс - так это того, что Билл Тёрнер столько знает об обычаях при дворе подводного царя.
Когда он заговорил, голос его звучал мягче обыкновенного.
- За музыкой дело не станет, - произнёс он задумчиво. - Если, конечно, эти водяные сумеют перетащить мой духовой орган с "Голландца" в царские палаты. Ты совсем недавно у меня в команде, Билл, и даже не представляешь, как я играю! В органисты меня готовили с юности, но жизнь распорядилась иначе... как оно часто и случается. Но если легенда правдива и у подводного царя хватит музыкального вкуса, чтобы оценить моё мастерство - готовиться к свадьбе придётся, видимо, тебе, Билл. Потому что вряд ли хотя бы одна из дочерей подводного царя на меня польстится.
Впрочем, быть может, это и к лучшему? Первого капитана "Летучего Голландца", по слухам, спасла любовь женщины - но то была земная женщина. Как скажется на его проклятии брак с подводной царевной, пусть даже вынужденный? Не исключено, что он лишится способности ступать на землю даже раз в десять лет.

- На "Голландце" - книги? - Дейви Джонс не смог сдержать смеха. - Да какие книги могут быть на корабле, у которого и паруса давно превратились в лохмотья? Если бы даже книги когда-то и водились, то успели бы сгнить насквозь.
Капитан с интересом взглянул на Билла, как будто видел его впервые.
- А ты, значит, грамотный, - с некоторым удивлением произнёс он. - И с чего же тебя, такого образованного, в пираты понесло? Обычно в пираты идут всякие отщепенцы, которым места не нашлось ни на берегу, ни в приличном флоте... Выгнали из какой-нибудь престижной школы за поведение, недостойное джентльмена?
Джонс едва не забыл спросить, что же за идея такая посетила Билла.
- И какова же та мысль, что тебя посетила? - поинтересовался он, спохватившись.

- Что же, возможно, от твоей идеи и будет прок... - задумчиво отвечал Джонс. - А возможно, во дворце подводного царя всё же найдётся духовой орган - и тогда я смогу показать своё искусство...
Что-то здесь было неправильно. Как будто упущено что-то важное - но что именно?
- Да, - продолжал говорить он, - возможно, нас и отпустят на...
"На свободу" - едва не сказал он, но тут же понял, в чём подвох.
Какая свобода может быть на "Летучем Голландце"? Если из подводного царства, согласно слышанной Биллом легенде, ещё можно уйти - то с "Летучего Голландца" не уйти никогда! Если только их, как сейчас, не снимет оттуда подводный владыка.
- Если нас вернут, - взволнованно заговорил Джонс, - то мы окажемся в тюрьме ещё более прочной, чем эта. Ты в самом деле веришь, что я хозяин на своём корабле? Нет, это он владеет мной и всеми нами. Пока мы здесь - у нас есть надежда бежать, но с моего корабля бежать невозможно.
Никогда раньше ему не пришло бы в голову так откровенничать с матросом. Никогда он не признался бы, что собственный корабль ему ненавистен, что на "Голландце" он такой же властелин, как узник, в камеру которому поставили трон.
Но сейчас мир менялся. Менялся уже потому, что ему удалось выбраться с "Голландца", пусть и чужими силами. И привычные законы и правила, казались, начинали утрачивать свою незыблемую власть.

Воистину всё познаётся в сравнении. Дейви Джонс много претензий мог бы предъявить своей судьбе, доведись им встретиться лицом к лицу - но к пушечному ядру его никто не приковывал и на дне не оставлял, хотя бы в этом ему повезло.
- Итак, ты считаешь, что тебе будет лучше на корабле, потому что ненавидишь морское дно, - задумчиво выговорил Джонс. - Я же своим кораблём сыт по горло, а здесь, если выпустят из тюрьмы, хотя бы места будет больше...
С минуту он соображал что-то.
- У "Голландца" должен был капитан, - произнёс он наконец. - Капитан с вырезанным из груди сердцем, которое хранится в запертом сундуке. И я этим капитаном останусь, но... на корабль возвращаться не стану. Пусть порядком заправляет старпом - до возвращения капитана, которое, если всё пройдёт удачно, в обозримом будущем не состоится. Важно лишь убедить подводного царя, что я смогу пригодиться ему здесь - и пусть он отпустит тебя и команду.
Резко повернувшись, он взглянул Биллу в глаза.
- Вот ещё что, - заговорил он. - Запомни, это важно. Капитан "Голландца" может ступать на землю только раз в десять лет - но члены команды способны на это в любое время, если капитан им позволит. Если мои обязанности придётся выполнять старпому - то за разрешением обращайся к нему.
Джонс не обманывал. Пожалуй, близость столь желанной свободы (пусть даже относительной) и вправду приглушила в нём желание отнимать свободу у других, которое вело его по жизни многие годы.

За стеной послышался шум голосов, а значит, время поджимало.
Нужно спросить об этом сейчас - потому что в будущем они, возможно, уже не увидятся.
- Билл, - начал Джонс, - кем ты меня...
Вопросу "Кем ты меня запомнишь - дьяволом или человеком?" так и не суждено было прозвучать. Потому что заскрипела решётка, в камере появился водяной в золотых браслетах, говорящих о его высоком положении при дворе.
- Оба на выход, - раздалась его команда. - Следуйте за мной.
Тишина темницы сменилась скрежетом металла - это отпирались решётки камер, где были заперты матросы с "Голландца".
Вскоре вся команда, включая капитана, очутилась в роскошном зале, где на троне сидел сам подводный владыка.
- Вы обвиняетесь в нарушении моих владений, - молвил Тритон. - Отныне вам предстоит навсегда остаться там, куда вы так беззастенчиво вторглись, и стать моими рабами - пока смерть не заберёт вас, если она вам суждена. Впрочем, если будете хорошо работать - возможно, со временем вам повезёт превратиться из рабов в моих подданных, а в дальнейшем даже получить повышение по службе. Слушайте и мотайте себе на ус, даже если усов не носите.

Чего точно не ожидал Дейви Джонс - это что Билл начнёт в стихах восхвалять "Летучий Голландец" и его команду. Ни одному человеку, моряку или береговому жителю, ни пришло бы в голову славить корабль-призрак, являющийся людям в ночных кошмарах. Да и от Билла трудно было такого ждать, если учесть, что оказался он на "Голландце" не вполне по своей воле... Как и все остальные, впрочем.
Но сейчас не время было рассуждать - нужно ловить свой шанс.
- Билл прав в том, что от моего корабля не уйти никому, - молвил Дейви Джонс, взглянув прямо в глаза владыке Тритону. - И вы можете только выиграть, если "Голландец" окажется у вас на службе. На дне морском вы властелин, но суша принадлежит людям - и люди становятся всё сильнее. Вы знаете о том, что они охотятся за вашими подданными и торгуют их чучелами? Во времена моей юности я не раз видел чучела русалок на ярмарках...
Разумеется, Дейви Джонс умолчал о том, что "русалки" на людских ярмарках были всего лишь муляжами, а люди, продающие их - шарлатанами.
- Сила моего корабля в том, что он способен перемещаться и под водой, и над её поверхностью, - продолжал Дейви Джонс. - Охота на ваших подданных может прекратиться, если вы получите мой корабль и меня в ваше распоряжение.
Это было не совсем то, о чём договаривались они с Биллом - но приходилось импровизировать. В конце концов, если ему удастся стать подданным морского царя - тот, убедившись в его полезности, может со временем перевести его на другую должность, и тогда он освободится от "Голландца". А Биллу, в конце концов, не обязательно после этих перемен оставаться в команде, если сам не захочет.
Он перевёл взгляд на Билла. Что сделает Тёрнер - подыграет или начнёт спорить?

Морской царь внимательно вгляделся в лицо Джонса, затем перевёл взгляд на Тёрнера. Нахмурился.
- Вы что же, - вопросил он, - полагаете, что если умрёт кто-то из моих подданных, я не узнаю об этом в ту же минуту? Если бы у человека была сила причинить смерть водяному или русалке - мне давно было бы об этом известно. В другое время я сказал бы, что попыткой меня обмануть вы только лишаете себя шанса на благополучный для вас исход... но вы правы в одном - люди становятся сильнее. С каждый годом они вылавливают всё больше рыб - и, увы, есть вероятность, что наступит день, когда мои подданные и вправду окажутся в опасности. А потому слушайте: я принимаю на службу "Летучий Голландец".
Кажется, Дейви Джонс забыл на время этой речи, что и сам был существом сверхъестественным, и чувствовал себя всего лишь смертным, чья смерть - или жизнь зависят от воли подводного владыки. Но удача - о чудо! - оказалась на его стороне.
- Рад служить моему царю, - молвил он, преклонив колено перед своим новым повелителем.- И жду ваших приказов.
- Говоришь ты искренне, - прозвучал голос подводного царя. - И вот мой первый приказ тебе: верни своё сердце, от которого ты избавился. Пока твоё сердце от тебя вдали - всегда есть опасность, что им завладеет враг, подчинив тебя таким образом, и заставит выступить против меня - даже если ты этого не желаешь. Верни сердце - такова моя воля.
Джонса словно молнией поразило, потому что такого он не ждал. Тёмен был тот ритуал, который он сотворил над собой, чтобы избавиться от сердца - но ещё страшнее была боль, которая толкнула его на этот шаг. И теперь его заставляют эту боль вернуть - или же умереть.
Дейви Джонс не знал, способен ли он, будучи бессмертным, потерять сознание. Но кажется, сейчас к тому было очень близко.

Супруга морского царя, которая до сих пор молча наблюдала за этой сценой, повернулась к мужу и молвила:
- Неужели нельзя быть мягче? Погляди - твой будущий слуга от твоих слов вот-вот лишится сознания.
Она сделала несколько шагов к пленникам, а когда заговорила, голос её был подобен весеннему ручью:
- Не страшись своего сердца, Дейви Джонс. Большое горе толкнуло тебя на отчаянный шаг - но разве стало тебе легче от разлуки с частицей себя? А если нет - то почему же ты думаешь, что твоё сердце может тебе навредить, если вернётся на место?
Да, русалки способны зачаровывать людей своими голосами, но здесь было нечто иное. В груди у Дейви Джонса разлилось тепло, какое в последней раз он чувствовал в прошлой человеческой жизни.
Глядя в глаза супруге подводного царя, он отвечал:
- Я сделаю так, как ты просишь, моя царица.
Повернувшись теперь к Биллу, царица продолжала:
- Если твой капитан сделает так, как велит мой муж - его ждёт большое благо. Но как насчёт тебя, Билл? Желаешь ли ты чего-нибудь, что мы могли бы преподнести тебе в дар за верную службу?

- О супруге твоей ныне заботятся ангелы на Небесах, - отвечала Биллу Тёрнеру подводная царица. - И мы там влияния не имеем. Но сын твой будет под нашим покровительством, если станешь нам верным слугой.

Дейви Джонсу не привыкать было изображать морского дьявола, которому чуждо всё людское - и лишь поэтому на лице его не дрогнул ни один мускул.
Он так и не стал ни мужем, ни отцом - но родные на земле остались и у него. Родные, которых он никогда больше не увидит, потому что променял их на сладкие посулы лживой нимфы. Как и они никогда ничего не узнают о нём - пропавшем в море четверть века назад...
Жив ли кто из них до сих пор? Если нет - то остались ли на земле их потомки, делящие с ним общую кровь? Или всех выкосило какое-нибудь поветрие, не оставив и памяти? Будто нарочно, среди его земной родни не было ни одного моряка - а потому даже на случайную встречу с душой кого-либо из них капитан "Голландца" рассчитывать не мог.

- Решение принято, - раздался голос подводного царя. - Возвращайтесь на поверхность - чтобы исполнить мой приказ.

В следующий миг не стало никакого подводного царства. Дейви Джонс был на борту своего призрачного корабля, а вокруг расстилалась морская гладь.